Введение.

 

            В этом году отмечается 200-летний юбилей со дня рождения великого русского поэта А.С. Пушкина. Пушкин – это самое дорогое, что есть в России, самое родное и близкое для каждого русского человека с детства. Я не случайно выбрала темой своей курсовой работы Пушкинские места в Москве. Она  в жизни и творчестве Пушкина занимает видное место. Здесь он провел около трети своей жизни. В Москве он родился, здесь протекло его детство. Под Москвой  он впервые узнал русскую деревню. Годы учения в  Царскосельском лицее и годы ссылки надолго разлучили Пушкина с Москвой, но поэт с всюду с горячей любовью вспоминал о родном городе.                   

      Разлука Пушкина с Москвой окончилась в 1826 году. С этого времени, получив право свободного передвижения, поэт шестнадцать раз приезжал в Москву и принимал деятельное участие в ее литературной жизни.

       Пушкин любил Москву. Московские впечатления и страницы ее славной истории питали его творчество. Многие дома на улицах Москвы хранят воспоминания о Пушкине; в одних он жил, в других бывал у своих друзей и знакомых. Лишь подробно изучив эту тему, использовав работы нескольких пушкиноведов, я попытаюсь доказать в своей курсовой работе, насколько важное место занимает Москва в жизни и творчестве Пушкина, насколько ярко отражают его произведения впечатления об этом городе, как важно не забывать о местах, связанных с именем Пушкина, хранить их, чтобы было, что оставить в наследство потомкам.

 

             «Мы ленивы и нелюбопытны»[1], сказал Пушкин о своих современниках. Никто из них не догадался узнать точное место его рождения. Еще при жизни Пушкина  Н. И. Гречь в «Опыте краткой истории русской литературы», вышедшем в  1882 году, писал, что поэт родился в Петербурге. Первые биографы  Пушкина (П. И. Бартеньев  и П.В. Анненков), на основании сведений, сообщенных им  друзьями поэта, указали, что Пушкин родился в Москве, на Молчановке. В 1886 году, к торжествам открытия в Москве памятника Пушкину, Городская дума, доверясь изысканиям археолога А. А. Мартынова, поспешила прикрепить мемориальную доску на двухэтажном доме по Немецкой улице  (теперь это дом № 27). Только через сорок семь лет, после длительных архивных изысканий, место рождения Пушкина было, наконец, установлено точно.

        

 

Глава I. Детские годы в Москве.

 

              В метрической карте церкви Богоявления, что в Елохове, тесно покрытой столбцами записей о рождениях, браках, смертности прихожан, 8 июня 1799 года гусиное перо дьячка вывело:Мая 27 . Во дворе колежского регистратора Ивана Васильевича Скворцова у жильца его МозораСергия Львовича Пушкина родился сын Александр. Крещен июня 8 дня. Восприемник граф Артемий Иванович Воронцов, кума мать означенного Сергия Пушкина вдова Ольга Васильевна Пушкина.  [2]

             Дома Скворцова уже давно не существует. Находился же он на Немецкой улице, на том самом месте, где теперь дом № 10.

              В 1927 году накануне дня рождения Пушкина старая мемориальная   лоска была снята с дома №27, а к стене ныне существующего каменного дома №10 на Немецкой улице прикреплена новая с надписью: ЗДЕСЬ БЫЛ ДОМ, ГДЕ 26 МАЯ 1799 ГОДА РОДИЛСЯ А.С. ПУШКИН.

              «Современному москвичу,-  писал в 1880 году исследователь старой Москвы Н. П. Бочарев,- Евлохлво и Немецкая улица могут показаться местностью, весьма удаленной от центра,что родители Пушкина были крайне бедны, что вынуждены были , в вилах экономии остановиться в столь отдаленном месте. Между тем, эта местность,по чистоте и опрятности

составляли то, что называлось «Шик Москвы». 

                  Здесь еще во времена  Ивана Грозного стали селиться иностранцы, которых тогда всех называли  «немцы». Отсюда и возникло название Немецкая  слобода. Во времена Петра 1 Немецкая слобода стала центром, «куда стекалось все интеллигентное, знатное и богатое.   

В 18 веке  Немецкая слобода была для  Москвы тем, чем с начала 19-го века для нее был Кузнецкий проспект. В этой аристократической части города было немало домов богатых вельмож, а так же профессоров университета; существовало несколько  частных театров.    

                    Осенью 1799 года Пушкины выехали из Москвы в Псковскую губернию. В 1800 они побывали в Петербурге, а  в1801 снова поселились  в Москве, в огородной слободе, в доме подпоручика Волкова. Дом был невелик, он находился на  углу Чистого пруда   и Большой Хомутовки (так в старину называли Большой Хомутовский переулок) , там, где теперь находится угловой дом №7 по Чистопрудному бульвару и №2 по Большому Харитоньевскому переулку.

                   Здесь у Пушкиных родился второй сын – Николай. Пушкины часто меняли квартиры.

«Охота к  перемене мест» была одной из странностей беспокойного характера матери поэта, Надежды Осиповны.

 

 

 

      Из дома Волкова Пушкины в  1802 году переехали в дом князя  Юсупова ( № 21  по Большому Харитоньевскому переулку) . В обширном владении Юсупова,кроме   старинных двухэтажных палат находились еще два  деревянных флигеля, расположенных параллельно палатам, на месте нынешнего Круглого двора . В одном из них и поселились Пушкины. Флигель, в котором они жили, не сохранлся, но палаты, испорченные «реставрацией», произведенной в 80-ые годы 19-го века, в основе своей сохранились . По преданию, здесь был Сокольничий двор Ивана Грозного, соединенный подземным ходом с Кремлем.

          Несмотря на то, что за наем дома во владении Юсупова плата была внесена  по 24 ноября 1803 года, Пушкины по неизвестным причинам в середине   года переехали оттуда в дом генерала П. Л. Санти в Большом Харитоньевском переулке (где теперь №8). В этом доме они прожили до 1807 года. Здесь родился  младший брат поэта  - Лев Сергеич.

           Огородная слобода – местность, названная так в 17-ом веке, в которой расположены Большой и Малый Харитоньевские переулки, была таким же дворянским районом Москвы, ка и Немецкая слобода. [3]         

             В Огородной слободе, в приходе Харитония,  в доме Силина,  приехав в 1805 году из Петербурга, поселилась  Мария Алексеевна  Ганибал. До переезда в семью Пушкиных в 1805 году она продолжала жить в отдельной квартире статской советницы  Штриттер, в Малом Козловском переулке( там,где теперь дома № 10-12). Конечно, в этом доме бывал и маленький Пушкин.

         Тихие переулки Огородной слободы  были одним из литературных уголков  Москвы начала 19-го века.

         В Малом Харитоньевском переулке (сейчас там дом №7) жил дядя А. С. Пушкина Василий Львович Пушкин. Известный в свое время поэт. Сторонник Карамзина, ярый противник А. С. Шишквоа, боровшегося против языковых и стилистических новшеств. Добродушный, веселый и остроумный, постоянный участник « благородных спектаклей», василий Львович славился в Москве  гостеприимством  и  искусством декламации. Многие съезжались сюда только затем, чтобы послушать, как он читает басни.  

.          В Большом Козловском переулке, в  скромном деревянном домике с садом ( ныне дом №12) жил поэт и баснописец Иван Иванович Дмитриев, рано оценивший дарование Пушкина; в 1816 году он написал Тургеньеву, что любит Пушкина,  « как прекрасный цветок поэзии, который никогда не побледнеет» …

           Рядом с домом Санти, где жили Пушкины, жил молодой начинающий поэт  Иван Иванович Козлов, в будущем широко известный как автор романтической поэмы « Чернец» и горячий поклонник поэзии   Пушкина .

           В программе автобиографических записок Пушкин отметил: « Первые впечатления: Юсупов сад» .Сад этот находился также в Огородной слободе, в Большом Харитоньевском переулке, напротив старинных палат Юсуповых, позади большого трехэтажного дома ( №24),  принадлежавшнго Юсупоау. Юсупов сад, погибший в 1812 году, судя по плану , был  расположен более, чем на десятине,наподобе  версальских садов , с правильными аллеями и круглым прудом, к которому спускались ступени с двух лестниц; с улицы вели в сад парадные ворота, а за ними, на плщадке у входа в главную аллею, как можно догадаться по намеченным пъедисталам, возвышались мраморные статуи.

            В Юсуповом саду могли гулять все желающие, но, как тогда выражались, только из чистой публики. Гуляли в нем и дети Пушкиных.     

            Таким образом, все детство Пушкина прошло в дворянских районах Москвы – в Немецкой слободе и  у Харитония в Огородниках.

            

Глава II. Москва начала XIX.

 

            В начале 19-го века общий облик Москвы был усадебно- дворянским. Весь ее жизненный уклад еще был полон отзвуками 18- го века.  В « отставной столице»  которую петербуржцы  пренебрежительно называли провинцией , доживали свой век отставные екатериненские вельможи. Москва  была, по выражению мемуариста, « инвалидным  домом всех российских дворян, знатных и незнатных,  чиновних и бесчиновних».

            Дворянство и придворные фавориты, переселявшиеся в Москву, обстраивали  ее великолепными зданиями. . Ничем не занятое и вполне обеспеченное дворянское  московское общество  заполняло свою праздную и беззаботную жизнь бесконечной вереницей развлнчений. День московских празднолюбцев на чинался с того, что  они объезжали с визитами  все знакомые дома. Визиты делались около 11-ти часов утра, некоторые   щеголи «ездили в каретах, не запирая дверец- так много было знакомых и так близко жили их знакомые друг от друга». После визитов считалось необходимым посетить одно из московских гуляний. Модным гульбищем в Москве был Тверской  бульвар, первый из московских бульваров, устроенных на месте уничтоженного вала и стен Белого города при «матушке Екатерине» . В часы прогулок аристократического общества по Тверскому бульвару вся Страстная площадь была полна экипажами приехавших на гуляние . Обычно гуляние на Тверском  бульваре проходило днем, а вечером  переносилось на Пресненские пруды.

          Не менее излюбленным местом прогулок московских празднолюбцев был Кузнецкий мост  - « святилище роскоши и моды». Улица эта с половины 18- го века была заселена иностранцами- немцами и французами, торговавшими в первую очередь модным товаром.

          С гуляний дворянское  общество разъезжалось на завтраки и обеды, званые и простые. После обедов наступало время  балов и театров.

          Так, в полнейшей праздности, в бесчисленных забавах протекала жизнь огромного большинства дворянского общества Москвы. Наука считалась не дворянским делом; дворянин мог служить только в военной службе или же в гражданской- административной. Дворян в числе студентов Московского университета было очень мало. К русским ученым и     педаго

  гам  русское дворянство относилось спесиво и неуважительно. Но рядом с этой сытой праздной легкомысленной  тщеславной и невежественной патриархальной « фамусовской» Москвой была другая – «светлая, образованная Москва» В этой Москве обитали действительно культурные образованные люди^.[4]

            Один из просвещеннейших людей того времени – Михаил  Никитич Муравьев, отец двух декабристов  Александра и Никиты , назначенный в 1804 г. попечителем Московского университета, проявил большую энергию. Он ревностно пополнял университетскую библиотеку, закупал  недостающие научные приборы. Благодаря его влиянию и  связям  университет получил от московского дворянства много  ценных пожертвований- обширные книжные собрания, коллекцию минералов, монет, археологических редкостей и пр.

            В 1804 году при университете вепревые были учреждены научные общества: « Общество истории и древностей российских», «Общество соревнования медицинских и физических наук» . Университетский естественно- исторический музей был тогда же открыт  для публики.

            Москва могла гордиться таким замечательными  библиотеками, какие были  у графа Д. П. Бутурлина, графа Мусина-Пушкина, профессора Ф. Г. Баузе и П.А. Страхова   и др. Библиотека Бутурлина в 25 тысяч томов вызывала изумление  иностранцев, посещавших Москву. «Здесь книги собраны не для тщеславия писал о бутурлинской  библиотеке немецкий путешественник Рейнбек,- хозяин сам пользуется ими  и предоставляет другим».

             Русская литература имела в Москве своих блестящих представителей. В Москве выходило большое число периодических журналов. Одним из  лучших журналов был «Вестник Европы», основанный в 1802 г. Его сотрудниками были  Державин, Карамзин, Жуковский, Вяземов, Батюшкин, Денис Давыдов.

            В журнале  «Русская старина» за  1899 год было написано: «Россия училась говорить, читать, писать по-русски по книгам и журналам, издаваемым в Москве. Русская литература долго имела  Москву своей столицею и своей колыбелью.»

           К Москве культурной, жившей интересами литературу, искусства, общественности, принадлежали и  Пушкины.     

 

Глава III. Домашний мир Пушкиных.[5]

                       

          Род Пушкиных -старинный  дворянский, ведущий свою родословную с !3 века. К концу 18- го века этот род, отмеченный летописями, обеднел. Впрочем, бедность Пушкиных  была  относительной.

.          Отец поэта, Сергей Львович, служивший в молодости в  гвардии , а потом в Комиссариате, был типичным  русским  дворянином ,  беспечным  и легкомысленным. Менее всего он был склонен заниматься серьезными делами. В Комиссариате он сидел за  французским романом и никогда не удосужился побывать в  дальних своих деревнях, полагаясь на крепостного приказчика.

             Такой же беспечной была и мать поэта,  Надежда Осиповна, урожденная Ганибал, внучка Арапа Ибрагима. Красавица, прозванная за смуглый  цвет кожи  прекрасной креолкой.

Она была поглощена выездами  и успехами на балах, мало вникала в домашние дела, а  если и вникала, то по врожденной вспыльчивости и эксцентричности лишь увеличивала  беспорядок в доме.

        Но домашнее неустройство было скрыто лоском светской жизни. Жизнь родителей была сосредоточена  в гостиной,  а дети росли под присмотром  бабушки и крестной няни да гувернеров- иностранцев.

        Будущий поэт в раннем детстве приводил в отчаяние своих светских родителей. Его насильно заставляли бегать и  играть с другими  сверстниками. Еще в детстве между ним и родителями возникла  та сухость отношений, которая  продолжалась всю жизнь.  Его заставляли быть  любезным «светским» ребенком,  но он и в детстве не терпел насилия,   оно пробуждало в нем гнев и  досаду. Замкнутый, молчаливый, бегающий от гостей, теряющий носовые платки- вот что мы узнаем  из воспоминаний о детстве поэта. Он рос и развивался незаметно для всех . Семи лет отроду он попал в подмосковную деревню Захарово . Здесь его характер резко изменился,  он  стал до крайности резвым. Теперь родители  были  в отчаянии от его шалостей.

          Теперь маленький Пушкин уже не убегал   из гостиной, где в числе посетителей  бывали Карамзин, Батюшков, Дмитриев, Жуковский. «Он, - пишет биограф- внимательно прислушивался  к их высказываниям,  разговорам, знал корифеев нашей словесности не по одним произведениям их, но  и  по живому слову,  выражающему  характер человека  и западающему в юный ум невольно и неизгладимо»..

           Живя в атмосфере поэзии, Пушкин научился любить искусство и уважать слово «поэт».

Среди разговоров светских знакомых и литературных друзей отца, в обществе, где ценились           

тонкие мадригалы, эпиграммы, каламбуры, ценилось и остроумие Пушкина. Еще ребенком он был   остроумен и находчив. [6]

            Воспитание, полученное Пушкиным в родном доме, чрезвычайно характерно для полуфранцузских нравов русского дворянства 19-го века. Учебные занятия с гувернантками, учителями-иностранцами,  большей частью плохими педагогами , не понимавшими своего живого и своенравного ученика, пользы принесли ему мало. Но немало доставили ему огорчений. В плане биографических записок Пушкин упоминает : «Первые впечатления гувернантки….»

             Сведения о первых учителях Пушкина сохранились весьма скудные. Сам он упоминает две фамилии: Монфор и Русло, но не указывает, были ли они его гувернантками  или приходящими учителями. Для развития будущего поэта, несомненно ,  большое значение имело самостоятельное чтение. Недаром в последствии Пушкин говорил: «Чтение- вот лучшее учение.» Мальчик забирался в отцовскую библиотеку , состоящую из  произведений французских писателей  и  «пожирал книжки одну за другою» . Чтение пробудило в ребенке  творческую фантазию. Он стал писать по-французски  маленькие комедии  и разыгрывал их перед сестрой  (она была старше его на полтора года),   которая изображала публику. Лет десяти  Пушкин сочинил  герои-комическую поэму  в  шести песнях. Содержанием ее была война между карлами и карлицами во времена короля Дагоберта. Гувернантка похитила тетрадку  и  отдала ее   гувернеру Шеделю, жалуясь, что мальчик занимается «таким вздором». Шедель прочитал первые строки, расхохотался. Тогда маленький автор расплакался и бросил  поэму в печку

             Воспитание Пушкина, по выражению его брата, заключало в себе мало русского.Но, к счастью поэта, среди его воспитательниц были две  замечательные женщины: бабушка Мария Александровна Ганнибал и няня, прославленная им Арина Родионовна, крепостная из вотчины Ганнибалов. От бабушки Пушкин еще в детстве мог слышать рассказы о прошлом Немецкой слободы, связанной с реформами Петра; от нее же он мог услышать предания о Борисе Годунове и  Дмитрие Самозванце.

               В двух верстах от Захарова находится село Вяземы. Там был похоронен брат поэта, Николай, умерший в 1807 году. Туда Пушкина   возили в детстве к  обедне. Село Вяземы принадлежало Борису Годунову, которым были здесь построены каменная двухъярусная церковь и каменная звонница. Память о Годунове жила в рассказах и преданиях местных жителей.

               С. И. Шеверов, собиравший в начале века  материалы для  биографии Пушкина, писал, что Захарово «деревня была богатая: в ней раздавались русские песни, устраивались праздники, хороводы, и, стало быть, Пушкин имел возможность принять народные впечатления.»

                В мир народной поэзии, к тому зеленому дубу, у лукоморья, вокруг которого ходит кот ученый, уводили ребенка-Пушкина сказки и песни Арины Родионовны. Образы   бабушки и няни сливались в его стихах с образом музы, которая   посетила его на «слабом утре дней златых» ; она склонялась над колыбелью поэта « веселой старушкой» ,  «в шушуне , в больших очках».

                 Няня и бабушка – предания родной старины и мир с  историческим прошлым  и  с  жизнью народа. Им поэт  обязан  своим трезвым  реализмом и  глубоким пониманием родного языка.

 

 

 

               Когла Пушкин подрос, он перешел на попечение крепостного   дядьки Никиты  Тимофеивича Козлова. Никита среди  дворни Пушкиных  был  человек выдающийся: он любил стихи, читал их и сочинял сам. С  ним Пушкин совершал  длительные  прогулки по  Москве и ее окрестностям, взбирался на колокольню Ивана Великого, посещал монастыри,  народные гуляния, жадно впитывал впечатления  уличной жизни, прислушивался к живому и образному говору московской толпы. "Разговорный язык простого народа достоин глубочайших изучений."- писал в 1830 году Пушкин.

               Совершая в детстве прогулки по московским улицам, Пушкин видел многое, что вскоре было уничтожено опустошительным пожаром 1812 г. или исчезло только потому, что не соответствовало вкусам нового времени. В Кремле юный поэт видел некоторые постройки 17-го века в том числе и цареборисовский годуновский дворец, снесенный в 1806 г. Он видел возведенный  Расстрелли в 1753 г. Зимний дворец, перестроенный при Екатерине Второй, видел остатки моста у Спасских ворот, окончательно уничтоженные в 1816-1819 годах,  здание "присутственных мест" с  тюрьмой  для несостоятельных должников - знаменитой "ямой" , рядом с которой  в здании Монетного двора в 1755 году находился в заключении Пугачев. Видел Пушкин и земляные бастионы между китайгородской стеной и рекой Неглинной , построенные в 1707 - 1708 годах Петром Первым, ожидавшим нападения шведского короля Карла 12.

        Таким образом, как  писал Анненков, "мы встречаемся еще в детстве Пушкина с предметами, которые в последствии оживлены были его гением" [7]

         Вспоминая Москву своего детства, Пушкин дал сжатую, но яркую характеристику  московской жизни начала 19-го века. В незаконченной  статье "Путешествие из Москвы в Петербург" (1833-1835) Пушкин писал: "Некогда в Москве прибывало богатое, не служащее боярство, вельможи, оставившие двор, люди независимые, беспечные, страстные к безвредному злоречию и к душевному хлебосольству; некогда Москва была  сборным местом для всего русского дворянства, которое изо всех провинций съезжалось в нее на зиму…Невинные странности москвичей были признаком их независимости . Они жили  по-своему, забавляясь как хотели, мало заботясь о мнении ближнего… Надменный Петербург издали смеялся  и не вмешивался в затеи старушки Москвы". Как хорошо видно и понятно отношение Пушкина к его родному городу, трепетное искреннее отношение,  то самое отношение, которое сложилось, должно быть, еще в детстве, во время прогулок по улицам Москвы с Никитой Козловым![8]    

 

Глава IV. Первые произведения о Москве.

 

Летом 1811 года Пушкин уехал с дядей в Петербург для определения в Царсксельский лицей. "Блуждающая судьба" надолго разлучила Пушкина с Москвой. Но всюду -  и на лицейской скамье, и в своих невольных "дальних странствиях," и в деревенском заточении -  Пушкин вспоминал о Москве.

          Впервые в печати Пушкин выступил в издававшимся в Москве журнале "Вестник Европы". В июле 1814 г.  в этом журнале вышло стихотворение "К другу - стихотворцу", подписанное псевдонимом "Александр Н.к.ш.п."   (псевдоним состоял из согласных фамилии поэта, поставленных в обратном порядке)

            Героя своей поэмы "Монах", написанной в лицее в 1813 году, Пушкин поселил в подмосковном монастыре:

Не в далеке от тех прекрасных мест,

Где дерзостный восстал Иван Великий.

     

Исторические события 1812-1814 гг.- вторжение Наполеона  в пределы России, Бородино, пожар Москвы, изгнание неприятеля, походы русской армии сильно отразились на детстве Пушкина и его лицейских товарищей. Охваченный патриотическим воодушевлением, юный Пушкин с глубокой скорбью воспринял известие о занятии Москвы французами. Об этом свидетельствуют его строфы из "Воспоминания в Царском селе", написанные в 1814 году:

Края Москвы, края родные,

Где на заре цветущих лет

Часы беспечности я тратил золотые,

 

Не зная горести и бед, и вы их видели, врагов моей отчизны!

И вас багрила кровь и пламень пожирал!

И в жертву не принес я мщения вам и жизни;

Вотще лишь гневом дух пылал!..

 

Где ты, краса Москвы стоглавой,

Родимой прелесть стороны?

Где прежде взору град являлся величавый,

Развалины теперь одни;

Москва, сколь Русскому твой зрак унылый страшен!

Исчезли здания вельможей и царей,

Все пламень истребил. Венцы затмились башен,

Чертоги пали богачей…

 

И там, где роскошь обитала

В сенистых рощах и садах,

Где мирт благоухал, и липа трепетала,

Там ныне уголь, пепел, прах.

В часы безмолвные прекрасной летней нощи

Веселье шумное туда не полетит,

Не блещут уж в огнях брега и светлы рощи;

Все мертво, все молчит.

 

Но полный веры в будущее Москвы, поэт с сыновней любовью обращается к ней:

 

Утешься, мать градов России,Ι

Воззри на гибель пришлеца.

 

       "Воспоминания в Царском селе" были напечатаны в 4-ом номере журнала "Российский Музеум" ; под ними  впервые поэт подписался своим полным именем.[9]

         В стихотворении к Александру Ι, написанном "На возвращение государя Императора из Парижа» в 1815 году, Пушкин с чувством патриотической гордости говорит Москве, уготовившей гибель дерзкому завоевателю:

 

…Вотще надменные на Родину летели;

Вотще среди знамен бесчисленных дружин

В могучей дерзости венчанный исполин

На гибель грозно шел, влек цепи за собою:

Меч огненный блеснул за дымною Москвою!

Звезда губителя потухла в вечной мгле,

И пламенный венец померкнул на челе!

Содрогся счастья сын, и, брошенный судьбою,

Онземлю русскую не взвидел под собою.-

Бежит…и  мести гром взлетел ему во след…

 

Думы о Москве пробудили в Пушкине воспоминания о еще недалеком детстве. В "Послании к Юдину" (1815 г.) он вспоминает бабушкину подмосковную:

 

Мне видится мое селение,

Мое Захарово, оно

С заборами  в  реке волнистой

С мостом и рощею тенистой

 

 

 

Зерцалом вод отражено.

На холме домик мой; с балкона

Могу сойти в весенний сад,

Где вместе Флора и Помона

Цветы с плодами мне дарят

Где старых кленов темый ряд

Возносится до небосклона…

Вблизи ручей шумит и скачет,

И мчится в влажных берегах,

И светлый ток с досадой прячет

В соседних рощах и лугах…

 

       Это светлое какое-то романтическое  стихотворение по-прежнему показывает любовь и  привязанность поэта к Подмосковью. Хотя, в 1816-ом году, сгорая от нетерпения  вырваться из лицея, Пушкин в письме к  Вяземскому шутя, замечает, "что уединение в самом деле вещь глупая", и сообщает ему свое стихотворение "Блажен, кто в шуме городском об уединении", в котором снова вспоминает Москву:

 

Блажен, кто шумную Москву

Для хижинки не покидает…

 

По выходе из лицея Пушкин ведет в Петербурге "жизнь Онегина". Но шумный водоворот петербургских страстей не заглушает в нем воспоминаний о "старушке Москве". Он пишет в 1819 г. в послании  Всеволожскому - одному из своих петербургских приятелей:

 

Разнообразной и живой

Москва пленяет пестротой,

Старинной роскошью, пирами,

Невестами, колоколами,

Забавной, легкой суетой,

Невинной прозой и стихами.

Ты там на шумных вечерах

Увидишь важное Безделье,

Жеманство в тонких кружевах

И Глупость в золотых очках,

И тяжкой Знатности веселье,

И Скуку с картами в руках.

 

Давая эту ироническую характеристику московскому дворянскому обществу, которое Поэт мог наблюдать в детстве, он как бы подчеркивает независимость Москвы  в противоположность бюрократическому раболепному Петербургу.

 

       Вероятно, из детских воспоминаний о прогулках с Никитой Козловым по Москве возник неоконченный  набросок стихотворения (1822 г.)

   

На тихих берегах Москвы

Церквей, венчанные крестами,

Сияют ветхие главы

Над монастырскими стенами.

Кругом простерлись по холмам

Вовек не рубленные рощи,

 

 

Издавна почивают там

Угодника святые мощи.[10]

 

 

Глава V. Разлука.

 

            Находясь в ссылке в Кишиневе, с грустью и не без зависти Пушкин пишет в  январе 1823 г. своему брату: "Ты собираешься в Москву - там увидишь ты моих друзей - напомни им обо мне."

             Привязанный к Кишиневу, Пушкин просил отпуск, мечтая побывать в Москве. В отпуске ему было отказано. 5 апреля он сообщил Вяземскому: "Мои надежды не сбылись: мне нынешний год нельзя будет приехать ни в Москву, ни в Петербург."[11]

             Как известно, ссыльный Пушкин был из Одессы выслан в Михайловское. И конечно, живя там, Пушкин не мог не вспоминать о Москве, когда в 1825 г. писал "Бориса Годунова". Действие большинства сцен этой трагедии  развертывается в Москве: в Кремле, на Красной площади, в Чудовом монастыре в местах, с детства хорошо известным Пушкину. В сцене "Корчма на  литовской границе" Пушкин, вероятно, вспомнив бабушкино Захарово и ближайшую к нему деревню Хлюпино, упоминает Захарово и Хлюпино. Песню, которую в сцене поет Мисаил, - "Как во городе было во Казани", Пушкин мог слышать ее в детстве, в Захарове. Старинная песня эта известна во многих записях, сделанных  в разных местностях России; она была записана и недалеко от Захарова^.[12]

            В Михайловском Пушкину, как он писал в 1825 г., было душно. Тщетно пытался он получить разрешение выехать в Москву или в Петербург для лечения. В конце концов Пушкин решил уехать тайно . Друзья с большим трудом уговорили его не делать этого.

             Следствие и суд над декабристами не затронули Пушкина непосредственно. Он не был в числе членов тайного общества , но в бумагах арестованных по делу  14 декабря были найдены его вольнолюбивые стихи. Близость его к декабристам и агитационная роль его стихов были для правительства несомненны . Это, разумеется сознавал и сам Пушкин. Когда дошла до него весть о казни пяти декабристов, он в тяжелом раздумье  нарисовал на одной из своих рукописей виселицу с пятью казненными и написал под рисунком : "И я бы мог, как …"

                8 сентября 1826 г. Пушкин был привезен в Москву для встречи и объяснения с императором. О том, что ждало его здесь, Пушкин думал с волнением и тревогой, но тревога не могла заглушить в  нем той радости, которую он испытывал при встрече с городом, который он так жаждал увидеть. В седьмой главе "Евгения Онегина" он пишет:

 

Ах, братцы! Как я был доволен,

Когда церквей и колоколен,

Садов, чертогов полукруг

Открылся предо мною вдруг!

Как часто в горестной разлуке

В моей блуждающей судьбе,

Москва, я думал о тебе!

Москва…Как много в этом звуке

Для сердца русского слилось!

Как много в нем отазволось!

 

Проезжая мимо Петровского дворца, в котором Наполеон  в 1812 г. спасался от пожара, Пушкин с патриотической гордостью вспомнил  героические страницы из истории Москвы:

 

Вот окружен своей дубравой,

Петровский замок .Мрачно он

Недавнею гордится славой.

Напрасно ждал Наполеон,

Последним счастьем упоенный,

Москвы коленопреклоненной

С ключами старого Кремля…

 

В Москве продолжались коронационные торжества. Пушкин в письме к П. А. Осиповой пишет: "Москва шумна и до такой степени отдалась празднествам, что я уже устал от них и  начинаю вздыхать по Михайловскому "[13]

 

Глава VI. Жизнь в Москве – светская и литературная.

 

           Живя в Москве, Пушкин часто посещает дома  своих друзей и  знакомых, читает у них свои произведения. Он часто бывает у Д.В. Веневитинова. Он был душою философского кружка "любомудров", к которому принадлежали  В.Ф.Одоевский, А.И.Кошелев,  И.В.Киреевский, М.П.Погодин и др. Пушкин ценил эти знакомства и даже принял участие в организуемым ими журнале "Московский вестник" Пушкин обещал свое постоянное сотрудничество в этом журнале. Для первого номера он дал сцену из "Бориса Годунова" .

             Жандармский полковник Бибиков в ноябре 1826г. в донесении к Бекендорфу пишет: "Я слежу за сочинителем Пушкиным насколько это возможно. Дома, которые он посещает, суть дома княгини Зинаиды  Волконской, князя Вяземского (поэта), бывшего министра Дмитриева и прокурора Жихарева. Разговоры там вращаются, по большей части,  на литературе."

              Княгиня Зинаида Александровна Волконская была дочерью князя А.М.Белосельского-Белозерского, собравшего в своей галерее лучшие произведения живописи. Салон Волконской посещали Жуковский, Вяземский, Языков, Баратынский, Загоскин, Погодин, Раич . Почтенным гостем в этом салоне стал и Пушкин. [14]

               Вечера  у княгини Волконской проходили весело и оживленно. Литературные беседы сменялись танцами и играми. Пушкин посветил Волконской стихотворение, которое послал ей в 1829г  вместе с поэмой "Цыгане":

 

Среди рассеянной Москвы,

При толках виста и бостона,

При бальном лепете молвы

Ты любишь игры Аполлона.

Царица муз и красоты,

Рукою нежной держишь ты

Волшебный скипетр вдохновений,

И над задумчивым челом,

Двойным увенчанным венком

И вьется и пылает гений.

Певца, плененного тобой,

Не отвергай смеренной дани,

Внемли с улыбкой голос мой,

Как мимоездом Каталани

Цыганке внемлет кочевой,

 

Эти стихи, - замечает Лернер,  -  не могут быть сведены к пустому комплементу: в них слышится искреннее восхищение, которое было внушено Пушкину блистательным соединением красоты, ума, образованности и артистического темперамента".

        Часто встречался Пушкин с П.Я.Чаадаевым, бывшим лейб-гусаром , с которым  познакомился еще во время учебы в Царском селе, где стоял гусарский полк. Широко образованный,  одаренный  блистательным  умом.

       Чаадаев среди друзей Пушкина был одним нз самых передовых людей своего времени. О том, как много дала  Пушкину эта дружба, свидетельствуют стихи, посвященные Чаадаеву:[15]

 

Он вышней волею небес

Рожден в оковах службы царской.

Он в рриме был бы Брут, в Афинах Периклес,

А здесь он - офицер гусарский.

 

 

Юный Пушкин, как и Чаадаев, ждал "минуты вольности святой." В своем послании к нему в 1817 г. Пушкин писал :

 

Пока свободою горим,

 Пока сердца для чести  живы.

Мой друг, отчизне посвятим

Души прекрасные порывы!

Товарищ, верь, взойдет она,

Звезда пленительного счастья,

Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовлостья напишут наши имена!

 

Чаадаев, вышедший в 1821г. в отставку, уехал за границу и вернулся в Москву почти одновременно с Пушкиным в августе 1826г. где жил он в Москве, сведений не имеется. Хорошо знавший его современник, пишет, что Чаадаев жил на разных квартирах. Известен его более поздний адрес: Столешников переулок, дом Решетникова (теперь дом №15),  здесь Чаадаев жил в 1831 г., и отсюда, вероятно, переехал на Новую Басманную.

       В Москве  окрепла дружба Пушкина с поэтом-партизаном Денисом Давыдовым, возникшая еще в начале 20-ых годов. Пушкин высоко ценил самобытное поэтическое творчество "певца-гусара" и, конечно, бывал у него. В 1826 г. Давыдов жил на Арбате, на углу Староконюшенного переулка (там, где теперь дом №25).

      Вероятно,  Пушкин бывал у Екатерины Александровной Тимашевой, одной из московских красавиц, которая в свете была известна как поэтесса, хотя в печати почти не выступала. Вяземский, Баратынский, Языков, Ростопчина - посвящали ей свои стихи, воспевая  ее поэтический талант и  красоту. И Пушкин 20 октября 1826 года  вписал ей в альбом посвященное ей стихотворение^:[16]

 

Я видел вас, я их читал,

Сии прелестные создания,

Где ваши томные мечтания

Боготворят свой идеал.

Я пил отраву в вашем взоре,

В душой исполненных чертах,

И в вашем милом разговоре,

Ив ваших пламенных стихах;

Соперницы запретной розы

Блажен бессмертный идеал…

Стократ блажен, кто вам внушал

Немного рифм и много прозы.

 

        Пушкин был частым посетителем  дома  Марии Ивановны Римской-Корсаковой, которая- по выражению Вяземского - "должна иметь почетное место в  преданиях хлебосольной Москвы".[17] Жила Римская-Корсакова в собственном доме на Страстной площади (дом  №3; этот большой двухэтажный дом  сохранился с некоторыми изменениями сохранился до наших дней).Пушкин был увлечен одной из дочерей Римской-Корсаковой - Александрой. Следом этого увлечения является 52 строфа седьмой главы "Евгения Онегина":

 

У ночи много звезд прелестных,

Красавиц много на Москве.

Но ярче всех  подруг небесных

Луна в воздушной синеве

Но та, которую не смею

Тревожить лирою моею,

Как величавая луна

Средь жен и дев блестит одна.

С какою гордостью небесной

Земли касается ноа!

Как негой грудь ее полна!

Как томен взор ее чудесный!..

Но полно, полно! Перестань!

Ты заплатил безумству дань!

 

 

П.В. Аненнков, говоря о московской жизни Пушкина 1826-1827гг., пишет, что она была "рядом забав и вместе рядом торжеств…Он вставал поздно после балов и долгих вечеров, проводимых накануне. Приемная  его была уже полна знакомых и посетителей…В городской жизни, в ее шуме и волнении Пушкин был в настоящей своей сфере"

             22 декабря Пушкин был у В.П.Зубкова и набросал начерно стихотворение "Стансы" ("В надежде славы и добра"…).в нем Пушкин сопоставил Петра I, как смелого реформатора, патриота и неутомимого труженика, любившего свою страну, знавшего "ее предназначение", с Николаем I, в котором ничего не отметил, кроме "семейного сходства." Стихи последней строфы ("Семейным сходством будь же горд…И памятью, как он, не злобен") были  призывом Николаю смягчить участь декабристов.

             Интересно отметить, что замысел этого стихотворения и черновик его возникли в квартире Зубкова, близкого к декабристам, мысль о жестокой участии которых не покидала Пушкина.

             26 декабря в салоне Зинаиды Волконской был устроен прощальный вечер в честь Марии Николаевны Волконской, уезжавшей в Сибирь к своему мужу, декабристу С.Г.Волконскому. На этом вечере был и Пушкин. С М.Н.Волконской -- предеметом утаенной любви Пушкина  -- связана 33 строфа  первой главы "Евгения Онегина". Ей он хотел передать "Послание к узникам" ("Во глубине сибирских руд…"), но передал его позже, с женой декабриста Никиты Муравьева, которая также последовала в Сибирь за своим мужем. Она останавливалась в Москве проездом, у своих родителей Чернышевых на Садовой-Самотечной 9теперь до № 12), на углу Большого Каретного переулка. Здесь Пушкин и передал ей "Во глубине сибирских руд…"

            Пушкин продолжает бывать в доме Вяземских, в доме Трубецких, находящемся на Покровке, №22 , получившем в виду своеобразной архитектуры название комод. Из-за этого и семейство Трубецких стали звать Трубецкие-комод.

            В январе - феврале 1827г. Пушкин посещает  художника-портретиста В.А.Тропинина, которого С.А. Соболевский просил написать портрет поэта.

             Бывал Пушкин и в Московском Английском клубе,  который помещался тогда на Большой Дмитровке  в доме Н.Н. Муравьева, отца декабриста А.Н. Муравьева.  Появлялся Пушкин и на модном московском гулянье - Тверском бульваре. Современники отмечают, что часто видят его там.

 

Глава VII. Разочарования.

               

              Собираясь уезжать из Москвы, Пушкин 16 мая посетил семью Ушаковых и вписал в альбом старшей дочери Екатерины Николаевны, которой был очень увлечен, стихи:

    В отдалении от вас

    С вами буду неразлучен.

    Томных уст и томных глаз

    Буду памятью измучен

    Изнывая в тишине

    Не хочу я быть утешен,

    Вы ж вздохнете обо мне,

    Если буду я повешен?

 

В этих шуточных стихах, написанных в альбом светской дамы, слышится отголосок печальных и серьезных размышлений. Пушкин не мог забыть недавней казни декабристов.

        "Участь несчастных" глубоко волновала Пушкина. мрачные образы виселиц неотступно его преследовали. Об этом свидетельствует тогда же возникший у него замысел стихотворения из эпохи Ивана Грозного:[18]

       

 Какая ночь! Мороз трескучий,

На небе ни единой тучи;

Как шитый полог, синий свод

Пестреет частыми звездами.

В домах все. У ворот

Затворы с тяжкими замками.

Везде покоится народ;

Утих и шум и крик торговый;

Лишь только лает страж дворовый

Да цепью звонкою гремит.

 

И вся Москва спокойно спит,

Забыв волнение боязни

А площадь в сумраке ночном

Стоит полна вчерашней казни.

Мучений свежий след кругом:

Где труп, разрубленный с размаха,

Где столп, где вилы; там котлы,

Остывшей полные смолы;

Здесь опрокинутая плаха…

 

        

«Некоторые объясняли дурное расположение Пушкина, рассказывая о неприятностях его по случаю дуэли, окончившейся не к славе поэта.»[19]  Это свидетельство современника  говорит о том, что вокруг Пушкина вырастала клевета, плелись сплетни. Ощущая тяжесть политического гнета, окруженный шпионами Бекендорфа, Пушкин спытывал тревогу, его охватывала тоска, а некоторые, стараясь объяснить его дурное расположение, повторяли гнусные сплетни. « Москва неблагородно поступала с ним: после неумеренных похвал и лестных приемов охладели к нему, начали даже клеветать на него, возводить на него обвинения в ласкательстве, наушничестве и шпионстве перед государством. Это и было причиной,  что он оставил Москву.»[20]

          Говря о Москве, в этом случае не имеется в виду блжайшее окружение Пушкина, его литературные друзья; неповинна в клевете и сплетнях была и вольнолюбивая молодежь. Лгала и клеветала вся та Москва фамусовых, те «добровольные холопья», о которых Пушкин вспоминает в последних строфах  шестой главы «Евгения Онегина.» 

          Этот мир персонажей комедии Грибоедова, в которых «не видно перемен», пушкин заклеймил и в седьмой главе своего романа в строфах,  которые перекликаются с саркастическими монологами Чацкого:

 

Все в них на старый образец:

У тетушки княжны Елены

Все тот же тюлевый чепец;

Все белится Лукерья Львовна,
Все то же лжет Любовь Петровна,

Иван Петрович так же глуп,

Семен Петрович так же скуп,

У Пелагеи Николавны

Все тот же друг мосье Финмуш,

Все тот же шпиц, и тот же муж;

А он все клуба член исправный,

Все так же смирен, так же глух,

И так же ест и пьет за двух.

 

Пустыми и пошлыми были  разговоры и пересуды этих персонажей, в гостиной их занимал

 

Такой бессвязный  пошлый вздор;

Все в них так бледно, равнодушно;
Они клевещут даже скучно;

В бесплодной сухости речей,

Расспросов, сплетен и вестей,

Не вспыхнет мысли в целы сутки,

Хоть невзначай, хоть наобум;

Не улыбнется томный ум,

Не дрогнет сердце, хоть для шутки.

И даже глупости смешной

В тебе не встретишь, свет пустой.

 

 

 

Тоска, овладевшая Пушкиным под впечатлением этой «фамусовской» Москвы, не могла заглушить в нем того радостного чувства, которым он был охвачен, вернувшись в родной город после долгой разлуки с ним. Об этом он пишет в той же седьмой главе «Онегина», написанной после московской зимы 1826-1827гг:[21]

 

…Перед ними

Уж белокаменной Москвы,

Как жар, крестами золотыми

Горят старинные главы.

 

…Уже столпы заставы

Белеют; вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы.

Мелькают мимо бутки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, иагазины моды,

Балконы, львы на воротах,

И стаи галок на крестах.

 

    В этих быстро сменяющихся картинах Пушкиным отмечены типичные черты внешнего облика столицы. того времени с ее ярко выраженными социальными  контрастами.

    Нашли в этой главе свое отражение и новые знакомства Пушкина. С иронией упоминает он о группе дворянской молодежи, числившейся на службе в московском архиве Государственной коллегии иностранных дел и получившей придуманное Соболевским прозвище «архивных юношей»[22]

     Давая картину дворянского бала в Благородном собрании, Пушкин беглыми штрихами насмешливо рисует фигуры «Франтов записных»:

 

Ее привозят и в Собрание:

Там теснота, волненье, жар,

Музыки грохот, свеч блестанье,

Мельканье, вихрь быстрых пар,

Красавиц легкие уборы,

Людьми пестреющие хоры,

Невест обширный полукруг,

Всё чувства поражает вдруг.

Здесь кажут франты записные

Свое нахальство, свой желет

И невнимательный лорнет.

Сюда гусары отпускные

Спешат явиться, прогреметь,

Блеснуть, пленить и улететь.

 

Вероятно, с московскими впечатлениями этого периода связан и замысел комедии Пушкина, набросок первого действия  которой ( « Насилу выехать решились из Москвы») относится к 1827г2

 

 

 

Глава VIII. Встреча с Гончаровой.

 

Снова приехал в Москву Пушкин в 6 декабря 1828г. Остановился он, по-видимому, в гостинице «Север» в Глинищевском переулке, в доме известной модистки Обер-Шальме (теперь дом №6). В путеводителе по Москве того времени об этой гостинице сказано: «Номера расположены спокойно, вина и стол хороши». Содержателем гостиницы был Копп, позднее он перевел ее на Тверскую. Он упоминается Пушкиным в одной из строф «Домика в Коловне».[23]

    И в этот свой приезд Пушкин продолжал бывать в семействе Ушаковых, у М.И. Римской –Корсаковой, недавно вернувшейся из поездки на Кавказ, у З.А. Волконской, у которой  на обедах по воскресениям по-прежнему собирались выдающиеся деятели культуры и литературы. В начале января  1829г. Пушкин вписал в альбом Елизаветы Николаевны Ушаковкой стихотворение:

 

Вы избалованы природой;

Она пристрастна к вам была,

И наша вечная хвала

Вам кажется докучной одой,

Вы сами знаете давно,

Что вас любить немудрено,

Что нежным взором вы Армида,

Что легким станом вы Сильфида,

Что ваши алые уста,

Как гармоническая роза…

И наши рифмы, наша проза

Пред вами шум и суета.

Но красоты воспоминание

Нам сердце трогает тайком –

И строк небрежных начертанье

Вношу смерено в ваш альбом.

Авось на память поневоле

Придет вам тот, кто вас певал

В те дни, как Преспенское поле

Еще забор не заграждал.

 

В эту московскую зиму на одном из балов танцмейстера Иогеля Пушкин в первый раз увидел  Наталью Николаевну Гончарову, которой только минуло 16 лет. « В белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она в этот знаменательный вечер поражала всех своей классической царственной красотой». Пушкин «не мог оторвать от нее глаз».

  « Пушкин, - рассказывал Вяземский, - поражен был ее красотой с зимы 1826-1827года. Он, как сам говорил, начал помышлять о женитьбе, желая покончить с жизнью молодого человека и выйти из того положения, при котором какой-нибудь юноша мог потрепать его по плечу на бале и звать в неприличное общество…Холостая жизнь и несоответствующее летам положение в свете надоело Пушкину…»[24]

   

       В свое следующее пребывание в Москве  Пушкиным были изданы вызванные кавказскими впечатлениями  стихотворения:  «Кавказ» и  «Монастырь на Казбеке». Тут же Пушкин пишет  «К бюсту завоевателя», навеянное произведением датского скульптора Торвальдсена:

 

Напрасно видишь тут ошибку:

Рука искусства навела

На мрамор этих уст улыбку,

А гнев на  хладный лоск чела.

Недаром лик сей двуязычен,

Таков и был сей властелин:

К противочувствиям привычен,

В лице и жизни арлекин.

 

Может быть, эти стихи возникли у Пушкина в связи с его посещением дома Гончаровых: Н.И. Гончарова об Александре I выражалась не иначе как с благоговением, что, конечно, не встречало со стороны Пушкина сочувствия^.[25]

        

Глава IX.Помоловка.

 

     В первый день пасхи, 6 апреля, Пушкин вторично сделал предложение Гончаровой, которое на этот раз было принято.

      Получив согласие Н.И, Гончаровой, Пушкин обратился с письмом к Бенкендорфу. Сообщая ему о предстоящей женитьбе, поэт писал о своем «ложном и сомнительном» положении поднадзорного; « госпожа Гончарова боится отдать дочь замуж за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя.»[26] Чтобы развеять сомненияя будущей тещи, Пушкин вынужден был просить у царя « одного благосклонного слова».[27] Одновременно Пушкин просил разрешения напечатать трагедию «Борис Годунов» без переделок, потребованных царем несколько месяцев назад. «Моя трагедия, - писал Пушкин, - произведение вполне искреннее, и я не  могу, по совести, исключить из нее, что мне представляется существенным.»

   Бенкендорф ответил на письмо лишь только 28 апреля. Он писал, что царь благосклонно отнесся к известию о женитьбе Пушкина и лживо уверял поэта, что полиция никогда не получала приказа следить за ним. Разрешая показать  Пушкину это письмо всем, кому он сочтет нужным, Бенкендорф также уведомлял его, что царь разрешил печатание «Бориса Годунова».

     Письмо развеяло сомнения Н.И. Гончаровой, но душевное состояние Пушкина не было таким уж радостным. Свои переживания он обрисовал в автобиографическом отрывке, помеченном 12-13 мая,, якобы переведенном с французского; он писал: «Участь моя решена. Я женюсь…Та, которую я  любил целых два года, которую везде отыскивали глаза мои, с которой встреча мне казалась блаженством – боже мой – она…почти моя. Ожидание решительного ответа было самым мучительным чувством жизни моей…» [28]Но Пушкин словно предчувствовал, что с женитьбой он вступает в роковую полосу своей жизни. Его свадьба, назначенная на май, была перенесена на сентябрь из-за отсутствия денег на приданное. «Наталья Ивановна напрямик объявила ему (Пушкину), что денег у нее нет…В Москве она жила почти бедно, и когда Пушкин приходил к ней в дом женихом, она всегда старалась выпроводить его до обеда или до завтрака»[29] .

       Предстоящая свадьба требовала больших расходов, и Пушкин вынужден был обратиться за помощью к отцу. Тот выделил ему из своих имений часть сельца Кистенева, в десяти верстах от Болдина.

       Предсвадебные хлопоты и сутолочная жизнь Москвы не располагала к творчеству. В этот приезд в Москву Пушкиным были  написаны стихотворения: «Новоселье» («Благословляю новоселье»), по-видимому  относящееся к М.П. Погодину, «К вельможе» («От северных оков освобождая мир…»), посвященное кн.Н.Б. Юсупову, а также «Поэту».

          Появлене стихотворения «К вельможе» в «Литературной газете» в мае 1830г. доставило Пушкину  ряд неприятностей и огорчений. «В свете считали его недостойным лица, к которому писано, в журналах, наоборот, недостойным автора, которого обвинили в намерении составить панегирик.»[30]

        Денежные дела Пушкина все больше осложнялись. Этому способствовала также смерть дяди Василия Львовича. По обычаю, налагаемому трауром по близком родственнике, он должен был отложить свадьбу на довольно длительный срок. Испортились у него отношения с Натальей Ивановной, матерью невесты. У них происходили частые размолвки.  В конце августа они закончились крупной ссорой. Собираясь уехать из Москвы, Пушкин вернул Наталье Николаевне ее слово.  Он писал: «Я уезжаю в Нижний, не зная, что меня ждет в будущем. Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, и вы решили ей  повиниться, - я подпишусь под всеми предлогами какие ей угодно будет выставить…Может быть, она права, а не прав был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае, вы совершенно свободны; что касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам,  или никогда не женюсь.»[31]

       Пушкин в эти дни вспоминал слова Баратынского: «В женихах счастлив только дурак, а человек мысли беспокоен и волнуем будущим.»[32]

       1 сентября Пушкин выехал из Москвы в Болдино, Нижегородской губернии. Там ему пришлось пробыть дольше, чем он рассчитывал – в виду холерной эпидемии в Болдине Пушкину пришлось прожить всю осень и начало зимы. Но плодотворность его «Вдохновенного труда» за это время вызывает изумление. Пушкиным была написана масса произведений – и каких произведений! Этот болдинский период – настоящий феномен в мировой литературе.

         Попасть в Москву Пушкину удалось лишь 5 декабря. Там он посещает своих друзей, читает им свои произведения, написанные в Болдине.  Часто он посещает Нащокина, в то же время он начинает записывать воспоминания Нащокина («Записки П.В. Нащокина, им диктованные в Москве 1830г.)

          2 января Пушкин получил экземпляры напечатанного в Петербурге «Бориса Годунова». П.Я. Чаадаев был первый, кому поэт послал свою драму.

 

Глава X. “ Я  женат – я счастлив.”

 

17 февраля накануне свадьбы  Пушкин устроил у себя званый вечер – прощание с холостой жизнью. В этот вечер он был очень грустен и читал стихи, в которых прощался с молодостью. Какие стихи читал – неизвестно.

 

     Пушкин хотел венчаться в домовой церкви кн. С.М. Голицына на Волхонке (дом №14), но имтрополит Филарет не разрешил.  Венчание состоялось в церкви “Большое Вознесение” у Никитских ворот, в том церковном приходе, где жили Гончаровы.

      После венчания  в квартире молодых был устроен большой  ужин; всем распоряжался брат Пушкина – Лев Сергеевич. Друзья, побывавшие на этом вечере, описывают щегольскую, уютную обстановку квартиры молодых. Но помимо красивых безделушек, нельзя было не обратить внимания на наличие множества книг, в том числе и довольно редких.

 

         Пушкин с молодой женой посещает балы, делает визиты.  20 февраля они были на балу у А.М. Щербиной (дочери княгини Е.Р. Дашковой), 22 – го – на маскараде в Большом театре, устроенном с благотворительной целью.

   О том, как чувствовал себя в это время Пушкин, свидетельствуют строки из его письма к Плетневу 24 феврааля: “Я женат – я счастлив, одно желание мое, чтоб ничего в моей жизни не изменилось – лучшего не дождусь. Это сосстояние дляя меня так ново, что, кажется, я переродился...”[33]

       Еще в январе, за месяц до свадьбы, Пушкин сообщил Плетневу:  женившись, прожить в Москве полгода, а затем перебраться в Петербург: “Я  не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь – как тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в Петербурге!.заживу себе … независимо и не думая, что скажет Марья Алексевна.”[34] Однако повторяющиеся размоловки с тещей заставили Пушкина уехать из Москвы скорее, чем  он предполагал. 14 мая он  получил из Пречистинской части свидетельство на выезд с женой из Москвы в Петербург. Поводом для поспешного отъезда из Москвы стало вмешательство Н.И. Гончаровой во взаимоотношения  ее дочери с мужем.  В  Царском селе он написал теще довольно резкое письмо.  Но по просьбе его  жены оно не было отправлено.

        Приезд Пушкина в Москву в 1832г. был вызван опять-таки денежными затруднениями.  Кроме того ему нужно было, в связи с задуманным им изданием политической и литературной газеты, привлечь для нее сотрудников.[35]

    Пушкин приехал в Москву 21 сентября и остановился в гостинице “Англия”.  Тотчас же он начал разыскивать своего старого приятеля Нащокина, с которым успел  особенно близко сойтись за время женитьбы. С ним вместе они отправились, как это было у них заведено, в одну из московских бань. Жена Нащокина вспоминала: “Поэт очень любил московские бани. И всякий всой приезд в Москву они вдвоем с Павлом Воиновичем брали большой номер с двумя полками и подолгу парились в нем. Они, как объясняли потом,  лежа там, предавались задушевной беседе, в полной уверенности, что там их никто не подслушает.”[36]

    Пушкин продолжает встречаться со своими старыми приятелями, бывает на балах. 27 сентября он по приглашению товарища министра народного просвещения  С.С. Уварова посетил вместе с ним Московский университет. Часто бывает он у Баратынского, в начале октября  виделся с братом Натальи Николаевны  - Д. Н. Гончаровым.

      5 октября Пушкин вписал в альбом  П.А. Бартеньевой следующие строки из  “Каменного гостя”:

 

Из наслаждений жизни

Одной любви музыка уступает,

Но и любовь гармония.

 

     Камер-фрейлина императрицы, Прасковья Арсеньевна Бартеньева, по свидетельству очивидцев, обладала чудным голосом и с огромным успехом выступала на великосветских концкртах.; А.Я. Булгаков называл ее “московским соловьем”.

    10 октября Пушкин уехал в  Петербург.

 

 

 

 

 

                Глава XI . «Скучна Москва, пуста Москва, бедна Москва»

 

В 1833г., работая над    «Исорией Пугачева», Пушкин счел необходимым  посетить те места, где происходили события, связанные с крестьянскими восстаниями под предводительством Пугачева. В ночь на 25 августа он выехал из Яропольца и проездом прибыл в Москву. Здесь он остановился в доме Гончаровых. «В Москве, - писал Пушкин в письме к жене,- я пробуду несколько времени, то есть два или три дня. Коляска требует подправок. Дороги проселочные были скверные, меня насилу тащили шестерней.»[37]

      Вероятно, тотчас же по приезде Пушкин повидался с Нащокиным. 26 августа были именины его жены. Он написал ей  «…приехав поздно домой нашел я у себя на столе карточку Булгакова, отца красавиц, и приглашение на вечер. Жена его тоже была именинница. Я не поехал за неимением бального платья и за небритие усов, котоые отращаю в дорогу. Ты видишь, что  в Москву мудрено попасть и не поплясать.  Однако скучна Москва, бедна Москва, пуста Москва. Даже извозчиков мало на ее скучных улицах. На Тверском бульваре попадаются две-три салопницы, да какой-нибудь студент в очках да фуражке… По своему обыкновению бродил я по книжным лавкам, да ничего путного не купил.».[38]

       Совершив путешествие по пугачевским местам ( Казань-Оренбург- Уральск), Пушкин 1 октября приехал в Болдино, где пробыл не больше месяца и выехал отсюда в Москву. Об этом пребывании Пушкина в Москве  И.В. Киреевский сообщал Н.М. Языкову в 1834г. «Когда он проезжал через Москву, его никто почти не видел. Он пробыл здесь только три дня и никуда не показывался, потомучто ехал с бородой, в которой хотел  показаться жене…»[39]

 

          В 1834 г. Пушкин три раза заезжал в Москву на самое короткое время. По дороге в имение Гончаровых Полотняный завод, где Наталья Николаевна с детьми проводила лето, Пушкин приехал в Москву всего на несколько часов; виделся со своим знакомым Александром Николаеевичем Раевским.

           Прожив две недели на Полотняном Заводе, Пушкин привез семью в Москву. 8-го сентября он с женою  и ее сестрою был в театре; к ним в ложу  А.И. Тургеньев. Он на следующий день посетил Пушкиных. Поэт читал ему отрывки  из  «Истории Пугачева».

            Москвичи в эту осень были напуганы частыми пожарами, происходившими в разных частях города и превращавшими в пепел целые кварталы. Носились слухи о поджигателях. В воспоминаниях кн.  А.В. Мещерский дает яркую картину общего испуга, охватившего тогда Москву: «Тревожные настроения москвичей стали с каждым днем усиливаться, и все стали громко говорить о поджигателях…Страшная паника охватила всех, так что жители не доверялись уже полицейской охране, а сами стали по ночам сторожить свои дома против поджогов, и для этого все обыватели на ночь располагались на ночлег на улицах, на тротуарах вдоль своих домов  целыми семействами….»[40]

           В 30-ые годы Москва, в общем еще сохранявшая свой усадебно-дворянский облик, стала утрачивать свой аристократический блеск. С возроставшим подъемом буржуазии Москва дворянская превращалась в Москву буржуазную. Это не ускользнуло от внимания Пушкина.

           «Скучна Москва, бедна Москва, пуста Москва» – писал Пушкин жене в 1833г., подведя итог своим московским впечатлениям. Эти  впечатления  более подробно отражены в его статье «Путешествие из Москвы в Петербург», над которой он работал в 1833-35гг. Вспоминая блеск допожарной Москвы,  бывшей «сборным местом для русского дворянства», Пушкин отмечал ее упадок, дворянское оскуднение: «Ныне в присмеревшей Москве огромные дворянские дома стоят печально между широким двором, заросшим травою, и садом, запущенным и одичалым…Барский дом дряхлеет. Обеды даются уже не хлебосольными старого покроя, в день хозяйских именин или в угоду веселых обжор, в четь вельможи, удалившегося от двора, но обществом игороков, задумавших обобрать наверное юношу, вышедшего из-под опеки, или саратовского откупщика. Московские балы…Увы! Посмотрите на эти домашние прически, на эти  белые башмачки, искусно забеленные мелом… Кавалеры набраны кое-где -  и что за кавалеры! «Горе от ума» есть уже картина обветшалая, печальный анахронизм. Вы в Москве  уже не найдете ни Фамусова, который  всякому, ты знаешь, рад- и князю Петру Ильичу, и французу из Бордо, и Загорецкому, и Скалозубу,и Чацкому; ни Татьяны Юрьевны, которая

Балы дает нельзя богаче

От Рождества и до поста

А летом праздники на даче.

          Хлестова в могиле, Репетилов в деревне. Бедная Москва!» – иронически восклицает Пушкин и дальше отмечает развитие промышленности, расцвет просвещения: «Но Мосвка, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с  необыкновенной силой. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством. С другой стороны, просвещение любит город, где Шувалов основал университет по предначертанию Ломоносова.»[41]

 

             Глава XII. Последний приезд.

 

Последний раз Пушкин посетил Москву в 1836г. Поездка была вызвана делами по изданию журнала «Современник» и необходимостью занятий в архиве Коллегии иностранных дел в связи с предпринятой им работой по истории ПетраI.

    Приехал Пушкин в ночь со 2-го на 3-е мая и остановился у Нащокина, уже женатого и жившего  у «Старого Пимена» – в Воротниковском переулке в доме губернской секретарши Ивановой. Дом этот (теперь дом № 12) сохранился в несколько измененном виде до наших дней.

    В письме жене он писал 4 мая: «Я остановился у Нащокина. Жена его очень мила. Он счастлив и потолстел. Мы, разумеется, друг другу очень обрадовались и целый вчерашний вечер проболтали, бог знает о чем.».[42]

          Пушкина посетил траф В.А. Соллогуб,  тогда начинающий писатель, впоследствие известный как автор «Тарантаса». В тот же день он навестил художника Брюллова и своего свата, Толстого-Американца, который тогда собирался уезжать за границу.

           11 мая Пушкин в письме к жене, подробно рассказывая о своей московской жизни, писал: «Дома не сижу – в архиве роюсь…теперь к моим прочим достоинствам прибавилось то, что я журналист, то для Москвы имею я новую прелесть..»

           В этот приезд Пушкин встречается с Чаадаевым, знакомится с АД. Чертковым, известным археологом, владельцем замечательной библиотеки, состоявшей из сочинений, посвященных России «во всех отношениях и подробностях». Побывал Пушкин у Баратынского, жившего на Спиридоновке, у  поэта князя П.И. Шаликова, на Страстном бульваре, теперь дом №10. Живя в семье Нащокиных, Пушкин любил проводить у  него тихие вечера в разговорах с ним и его женой. «В нашей семье, - рассказывает жена Нащокина, - он положительно был, как родной. Мы проводили счастливые часы втроем в бесконечных беседах, сидя вечером на диване у меня в комнате, поджавши под себя ноги…Я помню частые возгласы поэта: «Как я рад, что у вас! Я здесь в своей родной семье!» – настолько Пушкин любил общество близких ему людей, настолько же не любил бывать на званых обедах в честь него. Он часто жаловался, что на этих обедах чувствует себя стесненным, точно на параде; особенно неприятно ему –было то, что все ждали, что Пушкин скажет, как посмотрит и т.д.»[43]

         29 мяа Пушкин провел у Нащокина последний вечер. Он читал им по рукописи свою драму «Русалка». Друзья не подазревали, что  они  уже больше никогда не увядятся.

    В 12 часов ночи Пушкин выехал из Москвы.

    Снова  посетить свой родной город  ему не было суждено.

 

Глава XIII. Смерть поэта.

 

27 января 18837г. на дуэли Пушкин быд смертельно ранен Дантесом. 29 января около терх часов пополудни последовала его смерть.

    Весть о смерти Пушкина быстро облетела весь Петербург. По словам современника, вся «грамотная Россия содрагнулась от великой утраты».Множество народа теснилось возле дома поэта, стремясь проститься с ним. Среди оплакивавших Пушкина были интеллигенты, мелкие чиновники, студенты, городская беднота.

          Краевский и Греч за сочуственные некрологи получили выговор. Правительство было напугано столь бурной реакцией народа на смерть политически неблагонадежного поэта. Было предписано, чтобы московская периодическая печать соблюдала «надлежащую умеренность и  тон приличия».[44]

     Но Москва узнала о смерти  Пушкина раньше, чем сообщение о ней появилось в печати. М.П. Погодин писал в своем дневнике:   «Слух о смрерти Пушкина. Не верится.» И на следующий  день: «Подтвердилось. Читал письмо и плакал. Какое несчастье!...Плакал и плакал и думал о Пушкине.»

        Когда слух о смерти  Пушкина распостранился по Москве, М.С, Щепкин, вместе  сс актером  Н.И, Куликовым, поспешил к Нащокину.  «Боже мой! В каком состаянии застали мы Нащокина! – пишет в своих воспоминаниях Куликов, - …он как маленький ребенок метался с места на место, ласкался к нам, благодаря за посещение, то проклиная  Петербург, и даже ругаяя самого Пушкина. «Если бы я в то время жил там, - говорил он, - он не наделал бы глупостей. Я бы не допустил до дуэли. Я бы и Дантеса, и отца его  заставил бы уважать такого поэта, поклоняться ему и извиниться перед ним…»

       Тяжело переживал смерть Пушкина А.С. Хомяков. «Здесь мсерть его всех ужасно  огорчила, - писала жена его жене П.Бестужевой. – Они, то есть литераторы, ссобираются слуужить по нем панихиду в Симоновом монастыре.»[45]

     «Бедный Пушкин! Вот чем кончилась  его поприще! – горесно   восклицал  В.Г. Белинский в письме к Краевскому  4 февраля. -  Смерть Ленского в «Онегине» была пророчиством…Один истиный поэт был на Руси, и тот не совершил вполне своего призваания. Худо понимали его при жизни, поймут ли теперь?»

      «Смерть поэта меня решительно поразила; я до сих  не могу опомниться…- писал Денис Дааыдов…

 

    В журнале «Московский наблюдатель» было напечатано следующее извещение о смерти Пушкина:

     «Пушкина не стало! Мы потеряли с ним  часть лучших наслаждений наших, часть нашей народной жизни, нашей души, нашего слова. В последние годы он не был так деятелен, как пержде; но теперь, когда его нет, кто не вспомнит тех чувствований, какимипотрясал он всю Россию. Когда поэма сменяла поэму,  когда мы не успевали досыта насладиться одною, и являлась новая, свежая его песня?  Его нет,и мы лучше узнали, кого мы лишились, и в сердце руссом как-то стало тяжело и жутко, как буудто часть его оторвалась с поэтом. Дляя Пушкина настало минувшее; настал печальный вопрос о том, какое место должен занять его памятник в роду тех русских гробниц, где покоются владетели нашей мысли и славы. Много вопросов предстоит решить нам, но теперь все они да уступят чувству горести по любимом поэте России!»

 

Глава XIV. Памятник.

 

Первый памятник Пушкину был поставлен в Москве

Мысль о памятнике великому русскому поэту возникла в 1860г. среди воспитанников Царскосельского лицея, всвязи с пятидесятилетним юбилеем его, причем место будущему памятнику предназначено    было в Царском селе. Тогда же была  открыта всероссийская подписка на памятник. Однако мало-помалу приток пожертвований стал оскудевать и вскоре совершенно прекратился. Вопрос о памятнике снова возник в 11870.В феврале 1871г. был образлван комитет по сооружению пмятника, , в который вошли бывшие лицеисты 1-го выпуска, товарищи Пушкина.  По предложению Матюшкина было решено памятник Пушкину поставить  не в Царском Селе, а в Москве,  «где  беспрестранно толпятся, сменяясь уроженцы всех месностей России»,  что должно предать памятнику «значение вполне народного достояния». Место для памятника Московской городоской думой было отведено на Тверском бульваре, против не существующего ныне Страстного  монастыря.

        В результате конкурсов, устроенных в 1872, 1873 и 1875гг., комитетом был выбран проект скульптора А.М. Опекушина, как соединявший  в себе «с простотой, непринужденностью и спокойствием позы тпи, наиболее подхлдящий к характеру наружности поэта.»[46]

       Талантливый последователь реалистического направления в русской скульптуре второй половины  XIX века, А.М. Опекушин поставил себе задачей создать такой памятник,  который сочетал бы в себе простоту и величавость. И эту задачу ему удалось выполнить с большим успехом. Памятник Пушкину действительно прост и величав. Бронзовая фигура поэта стоит на темном граните. Поэт слегка наклонил голову; лицо его спокойно-задумчиво; правая рука заложена за жилет, в левой он держит за спиной шляпу; поверх сюртука накинут распахнутый плащ.

          На передней стороне пьедистала высечено только одно слово: «Пушкину». На боковых  - цитаты их стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»; с одной стороны:

 

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой

И назовет меня всяк сущий в ней язык.

 

С другой:

 

И долго буду тем  народу я любезен,

Что чувства добрые я лирой пробуждал

 

Эти стихи взяты из реакции Жуковского, который в условиях царской цензуры вынужден был изменить текст Пушкина; в редакции Жукосского далее идет следующее:

 

Что прелестью стихов я был полезен

И милость к падшим призывал.

 

Подлиный текст Пушкина был иной.

6 июня  1880г. состоялось торжественное открытие первого памятника Пушкину. На торжестве   присутствовали все виднейшие  русские писатели – И.С. Тургеньев, А.Н. Осторовский, Ф.М. Достоевский, А.Ф. Писемский, И.С. Аксаков, А.Н. Плещеев…

 

 

 

 

 

 

8 июня того же года Федор Михайлович Достоевский произнес свою знаменитую речь, посвященную значению гения Пушкина для России и мира. В ней он сказал такие слова: « Значение русского  человека есть, бесспорно, всеевропейское и всемирнео. .. Для настоящего русского Европа и уудел всего великого арийского племени так же дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потомучто наш удел и есть всемирность, ии не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей…Я говорю о братстве людей и о том,что ко всемирному, ко всечеловеческому единению сердце русское, может быть, изо всех народов наидолее предназначено, вижу следы сего в нашей истории, в наших даровитых людях, в художественном гении Пушкина…»

      Давно произнесены были эти слова, но отзвук их таит в себе история нашей словесности и истрия России. Ныне,  в год 200-го юбилея Пушкина, мы можем вновь повторить их, задуматься об их смысле. Я считаю, что именно ими было бы уместно закончить мою работу.

 

Заключение.

 

    Как сказал Ю.Айхенвальд, Пушкин – самое драгоценное, что есть в России, самое родное и близкое для каждого из нас. Именно поэтому нельзя, говоря о нем, не говорить о России, а следовательно, не говорить о Москве. Для нас, людей, живущих в этом городе на  пороге нового тысячелетия, возможно, это становится постепенено  не таким уж значимым фактом. Но забыть великого поэта, на произведениях которого мы выросли, свет которых пронесли через всю жизнь, мы не сможем никогода. Москва – это его город, здесь он не только провел часть своей жизни   -  здесь московский дух нашел свое отражение в великолепных произведениях великого поэта.

       За множество своих посещений Москвы  настроение Пушкина менялось десятки раз. Преследования полиции, злые сплетни, недовольство фамусовского общества – все это заставляло поэта не раз покидать любимый город в полном угнетении и разочаровании.  Но проходило время, и он вновь возращался сюда, возращался полный надежды и любви, потому что никакие беды не могли сломить его глубоких чувств к Москве. Его стихи, связанные с Москвой -   это одна большая поэма, в  которой есть все: радость и грусть, восхищение и рахочарование, любовь и ненависть, доброта и талант, смелость и простота, верность в дружбе и любви, уважение к труду и людям труда…Здесь навсегда останется дух его гения, дух его творчества. Дома, которые он посещал, улицы и бульвары, по которым бродил – все это осталось нам вместе с его произведениями  в наследство от великого поэта. Все это мы должны сберечь любыми силами, чтобы потом не жалеть о потерянном.

 

 

 

Оглавление.

 

 

Введение                                                                                  стр.1

Глава I Детские годы в Москве                                             стр.2

Глава IIМосква начала XIXв                                                   стр.3

ГлаваIII Домашний мир Пушкиных                                       стр.4

Глава IV Первые произведения о Москве                             стр.6

Глава V Разлука                                                                      стр.9

Глава VI Жизнь в Москве-светская и литературная       стр.10

Глава VII Разочарования                                                      стр.13

Глава VIII Встреча с Н.Н. Гончаровой                               стр.16

ГлаваIX   Помоловка                                                              стр.17

Глава X «Я женат – я счастлив»                                        стр.18

Глава XI «Скучна Москва, пуста Москва, бедна Москва» стр.20

Глава XIIПоследний приезд                                                    стр.21

Глава XIII Смерть поэта                                                       стр.22

Глава XIVПамятник                                                               стр.22

Заключение                                                                               стр.24